Меньшов был уверен, что ему разрешат выпуск двухсерийной версии фильма «Любовь и голуби»
История многих фильмов полна загадок и самых невероятных подробностей. Хорошо нам известные нам картины могли бы быть совсем другими, если бы существовали не как полнометражные, а в двухсерийной версии. Если бы финал был иным. Если бы актер снимался в другой день, и опытный оператор не отменил съемку, заметив какой-то нюанс в его состоянии.
На 46-м ММКФ в программе «Первые варианты. Из архивов Госфильмофонда» были представлены неожиданные для зрителей версии хорошо известных картин. Скажем, «Охоту на лис» Вадима Абдрашитова с другим финалом. Малейшее изменение иногда способно сместить акценты и поменять смысл художественного высказывания.
«Охоту на лис» снимал оператор Юрий Невский — классик советского и российского кино, за плечами которого картины «Облако-рай», «Коля-Перекати поле», «Маленький гигант большого секса» и «Человек с аккордеоном», сделанные с Николаем Досталем, «Остановился поезд», «Пьеса для пассажира», «Время танцора» Вадима Абдрашитова, «Любовь и голуби» Владимира Меньшова.
«Наша профессия такая, что ты всегда находишься за камерой и видишь, как складывается картина. Все свои картины я снимал на «Мосфильме», – вспоминает Юрий Невский, недавно ставший лауреатом премии «Белый квадрат» «За вклад в операторское искусство» им. Сергея Урусевского. – Во ВГИКе я учился у Бориса Волчека. Операторскую школу прошел у Вадима Юсова (вместе с ним работал на картинах «Не горюй!», «Солярис», «Они сражались за родину» – С.Х.).
Мы часто работали с Вадимом Абдрашитовым. Иногда посидим с ним в Доме кино, поговорим, и вдруг ночью – звонок: «Юр, я тут подумал… Может быть, этот эпизод надо снять так…». Начинаем разговаривать с Вадимом, и вся семья просыпается. «Что же ты никому спать не даешь?», – говорят. Так происходило все время, потому что невозможно просто сесть за стол и придумать, как снимать фильм.
У меня было много картин. Одну заканчиваешь – начинается другая, и со всеми режиссерами надо было общаться. Для меня всегда важно, чтобы любое решение было общим для нас с режиссером. Мы много спорили, что-то доказывали друг другу, но приходили к чему-то единому. Кому-то приходилось уступать. Режиссеру уступить не так обидно. Значит, он так видит.
Были у меня случаи, когда сделаем дубль, и режиссер подходит и говорит: «А давай еще твой вариант снимем». Такие предложения часто исходили от Вадима Абдрашитова. Он мог сказать: «Мы сняли, как вчера обговаривали. А теперь давай твой вариант сделаем». «Да нет, – отвечал я. – Я уже все забыл. Ты же меня убедил, когда мы ночью с тобой разговаривали». Почему я отказывался от своего дубля? Да потому, что если начну снимать еще и свой дубль, то следующий по плану кадр не успею снять. Поэтому важно приходить к единому решению и двигаться дальше. Не успеешь снять и что будет? Качество нашей работы пострадает. Еще неизвестно, сколько времени даст тебе режиссер на работу над новым кадром.
Все помнят «Любовь и голуби» Владимира Меньшова, но, наверное, мало кто знает, что первый вариант картины был двухсерийным. После просмотра на «Мосфильме», где присутствовали журналисты, нас собрали в дирекции студии и сказали: «Делайте что хотите, но картина должна быть односерийной». То есть я видел двухсерийную версию. Мы ее смонтировали. Меньшов был уверен, что ему разрешат двухсерийную картину. Сколько выброшено материала! Насколько качественнее можно было снять то, что осталось в картине, если бы мы думали во время съемки и перед ее началом об односерийном варианте».
Юрий Невский вспоминает, что в фильме «Любовь и голуби» предполагался кадр, где дерево на глазах героев расцветало. На нем появлялись нереальные полусказочные цветы, которые специально заказывали в цирке. Да и само дерево было вполне волшебное. Многие находки в финальную версию не вошли, но наверняка хранятся в Госфильмофонде.
Еще один легендарный оператор Юрий Шайгарданов, работавший на «Собачьем сердце» Владимира Бортко, «Магнитных бурях» Вадима Абдрашитова, «Стране глухих» Валерия Тодоровского, «Особенностях национальной охоты в зимний период» Александра Рогожкина, «Жила была одна баба» Андрея Смирнова, рассказал интересную историю, связанную со съемками фильма «Год Собаки» Семена Арановича. Картина вышла в 1994 году, участвовала в основном конкурсе Берлинского кинофестиваля, где ее наградили «Серебряным медведем» «за выдающиеся художественные достижения», что предполагает работу оператора или художника-постановщика. Главные роли в фильме сыграли Инна Чурикова и Игорь Скляр.
«Я готов ради актера отменить смену, – говорит Юрий Шайгарданов. – Приезжает к нам в Петербург из Москвы на съемки «Года Собаки» Инна Михайловна Чурикова. Добиралась она на поезде после спектакля в «Ленкоме». Потом ей надо было еще ехать в Старую Ладогу. Она уставшая. Сцена предстоит тяжелейшая. А погода в Старой Ладоге сильно меняется. Я вхожу, смотрю на нее. Она спрашивает: «Юрий, вы почему на меня так внимательно смотрите?». Я говорю: «Нет, не принцесса». – «А кто?» – «Королевна».
Я отменил смену. Был дикий скандал. Но Инна Михайловна на следующий день появилась на площадке цветущая. Параллельно она снималась у Андрея Кончаловского в «Курочке Рябе». Там она совсем другая была. И там ей курочка в глаз клюнула. А у нас должен был петух в кадре ходить, поэтому Инна Михайловна дико боялась. Сцена в итоге получилась такая воздушная, прозрачная, как у Глеба Панфилова в картине «Начало». Ради актера я готов пойти на все. Это основной персонаж, который несет через себя все.
В фильме «Garpastum» Алексея Германа-младшего, который снимал оператор Олег Лукичев, Гоша Куценко умудрился кое-что изменить и еще сэкономил съемочной группе смену. Актер вспоминает, как однажды очень долго что-то снимали, целых 25 часов. Все устали, валились с ног.
«Адская смена получилась, – вспоминает Гоша Куценко. – Группа устала. Как раз подходили к моей сцене. А я играл Александра Блока. Лужи, голод… Мы начали снимать. Чулпан Хаматова вышла из кадра, сказав: «Я пойду провожу футболиста, а ты пока перекуси». Снимали на пленку, одним кадром. Она ушла и забыла положить мне ложку. Я сижу и думаю, что делать. Хлебать? Я замер, а Герман не выключает камеру, сидит, напрягся. Я все это чувствую. На пленку же снимали. Думаю, когда уже закончится кассета. Чулпан возвращается, подходит ко мне, видит, что суп не тронут. Алексей не останавливает съемку. Начинается импровизация. Она спрашивает, почему я не ем. Понимаю, что сейчас будет катастрофа, и говорю: «Суп цвета луж. Ты пресвятая, а я неуклюж». Пауза. Говорю: «Ложку давай». Она дает мне ложку — и тут звучит команда: «Стоп!». Выходит Герман и спрашивает: «Чьи стихи ты прочитал?». Я говорю: «Как? Это же Блок». – «Как Блок?» – «Я готовился. Блока все-таки играю». «Смена окончена», – сказал Герман. С первого дубля все сделали.
На премьере он подошел ко мне со словами: «Как ты гениально сказал». А я ему тогда признался: «Алексей, простите. Это я на ходу придумал». Группа меня тогда на руках носила. Да простит меня Герман.